Хроники неотложного - Страница 32

Висели плакаты — захорошевший Марли с джойнтом в руке, Дженис в огромных, на пол-лица, очках и теперешний, изрезанный морщинами Ричардс с «Телекастером» и повязкой на голове.

Вдоль стен висели фотки: горы, пустыни, закаты. Причудливый хаос камней и нереального цвета море. Багровый диск солнца с трехпалой лапой лучей, свинцовая рябь воды. Фотки были большие, тридцать на сорок, в дешевых дюралевых рамках. Стояли гитары — одна новая, а другая вытертая, как джинсы; стоял рюкзак, дорогой и неброский — все они явно находились на своих, специально отведенных для них местах.

А главное — висела маленькая корабельная рында. Я не удержался и тихонечко дернул.

Звонкий, чистый, чуть резковатый удар с долгим серебряным затуханием.

Одна склянка, сэр.

Гляди в оба, матрос.

Слушаю, сэр.

Я заглянул внутрь. Там на гладкой поверхности было вытиснено:

...

«1906 годъ. Съ фабрикъ купца Долгополова».

— Нравится?

— А то! Откуда?

— Подарок. — Веня говорил шепотом. — Пойдем поедим?

После еды растащило вконец. Спать захотелось — просто валило с ног. А ведь еще домой ехать, душ принимать — неохота грязным в постель, до сих пор Екатерининским пахну.

— Ладно, Вень, спасибо, пойду я. Блин, рубит по черному.

— У тебя дела какие-то, что ли?

— Да нет. Просто пока доеду, пока вымоюсь… шмотье еще постирать надо.

— Так оставайся у меня. Одежду в машину сунем, я тебе чистое дам.

— Спать охота.

— Спальники есть. Капельницу отстегнем, как откапает, и заляжем.

— На полу?

— На полу.

— Ладно. Тогда я в душ первый.

Северов порылся в шкафу, вытащил трусы с футболкой.

— Держи. Полотенце в ванной.

На черном фоне арабы в арафатовках, с калашами, и большие белые буквы: JESUSLOVEYOU.

— Душевно. Дай еще штаны какие-нибудь.

— Зачем?

— Мало ли, Лариска проснется. Неудобно.

— А-а… держи.

Я продолжал рассматривать футболку.

— А у Лехи что написано?

— «Вступайте в Иностранный легион! Увидите экзотические страны, познакомитесь с интересными людьми. И убьете их!» Попались на глаза в секонде, вот и купил.

— Милитари любишь?

— Ага. Только не камуфляж.

— Понимаю. У нас водила есть, так у него даже носовые платки маскировочные. На рыбалку как на зачистку едет — с ног до головы в камуфляже: рюкзак, бандана, платок шейный. На поясе тесак, фляга, на шее бинокль — только пушки не хватает, на веревочке. Поручик кликуха.

— Слушай, они все почему-то Поручики, я таких нескольких знаю, и все на одно прозвище отзываются.

Леха заворочалась.

— Ладно, я в душ.

— Давай. С машиной справишься?

— Думаю, да.

Я как залез в спальник, так сразу и вырубился и проснулся только ближе к полуночи. Леха, судя по всему, за это время пришла в себя, встала, сходила в душ и опять завалилась — ее шмотки были аккуратно сложены, на батарее в ванной висела выстиранная галантерея, а свой плед она поверх наших спальников кинула. Балкон был открыт, а рядом с нами работал на полную мощность обогреватель. Очень хотелось есть. Я залез в холодильник, но там, кроме майонеза и лука, ничего не было. В морозилке я нашел здоровенный кус мороженой свиной шкуры с обрезками сала, положил его под горячую воду и зашарил по кухне в поисках картошки. Картошка с луком на свином сале и майонез. То, что надо. — Картошку ищешь? — В дверях стоял заспанный Северов. Видимо, его разбудил шум воды. — Ее, родимую.

— Нету, днем съели.

— Чё делать будем?

— Гречу со свиной шкурой. Как раз на троих хватит.

Он сыпанул в кастрюлю крупы, залил водой и поставил на огонь.

— Слушай, я еще раз в ванную схожу, справишься?

— А что делать?

— Нарежь на шнурки, положи в сковородку, а когда жир даст, пожарь пару минут и засыпь луком. Подрумянится — снимешь.

— Сколько лука?

— Да все, что есть. Потом гречу туда вываливай и замешивай с майонезом. Я скоро.

— А чай?

— Чай, слава богу, есть еще. Хлеба к нему нажарь, только не сожги, ладно?

— Ладно.

— Давай. Я пошел.

— Сигарет две штуки всего.

— Табак есть. Не пропадем.

* * *

По кухне поплыл вкусный запах. На него пришла Леха в легионерской футболке до колен и в толстых шерстяных носках белого цвета. Выглядела она очень эротично, особенно спросонья.

— Как себя чувствуешь, Лар?

— Не спрашивай. Лучше б я умерла маленькой.

— Есть хочешь?

— Угу. Попить бы чего.

— Сейчас чай закипит.

— Налей воды пока. Я ничего такого не оттопырила?

— Да нет вроде. Без спецэффектов.

— Как вы меня нашли-то?

— Случайно.

Леха осушила литровую банку.

— Спасибо вам.

— О чем речь, Лар?

— Мне б домой позвонить.

— Уже позвонили. Все нормально, садись. Сейчас есть будем.

— А что это?

— Это, мать, стратегическое блюдо. — Вениамин, свежий и всклокоченный, протиснулся мимо нас и стал доставать тарелки. — Жирное, калорийное, самое оно с похмела. Кстати, есть предложение выпить.

Лариску передернуло.

— Смеешься, что ли?

— Полегчает. Да там и пить нечего — по рюмке на рыло. Феликс, ты как?

— Запросто.

Он принес бутылку. Налили, выпили, навалились на кашу. Вкусно, черт!

— Что там, на Центре?

Леха махнула рукой.

— Ты хоть сказала, в чем там все дело?

— Ты про деньги?

— Ну.

— Этого ж не докажешь. И потом, мы фельдшера, а там врачи — им доверия больше, по умолчанию.